Ну, сущее же удовольствие! Как по мне, лучшего места для саспенса и драмы не найти. Затертое до мозолей слово "атмосферно" тут правда работает. Киношники, к слову, которые в этом шарят, покупают меня сразу с потрохами - тут сеттер, натасканный на южную готику, обычно садится и начинает пересказывать какой-нибудь "Ключ от всех дверей", упоительно подвывая на мотив "Sign ot the Judgement"))) *фу, пёсик! я сейчас про книжку, ты тоже не отвлекайся*
И мимо Карсон Маккалерс я конечно не могла пройти уже из-за одного только ее жанрового маркера "южная готика", скрестив на удачу пальцы, чтобы все похвалы критиков про "стиль и персонажей универсального масштаба" себя не оправдали. Потому что закос в Большой Американский роман это всегда тоска и уныние.
У Большого (иногда еще говорят "Великого", но это уже совсем пижонство) Американского романа в XX веке была примерно та же проблема, что и у современного русского. Слишком уж горячее желание на слишком серьезных щах наваять произведение на века, объяв мощью своей писательской мысли все вечные темы и морально-нравственные конфликты. А с такой волей к величию обычно получается Стейнбек и "К востоку от рая" - книжка, над которой очень удобно чахнуть или спать. В то время, как миром правят частности и задушевные в своей личной искренности истории, которым-то как раз и удается сказать что-то вечное в рамках своего подчеркнуто НЕвеликого масштаба. В американской литературе XX-го они правили особенно явно. И Карсон Маккалерс как раз из таких.
В "Участнице свадьбы" она схватывает и мастерски передает то неуловимое мгновение, когда ты вдруг впервые оказываешься абсолютным чужаком в привычной обстановке - это еще не переходный возраст, а именно что один шаг до него. Ты еще не вынес никаких протестных приговоров миру взрослых, не сформулировал ни одного собственного "взрослого" желания, даже не вырос окончательно, как из одежды, из совсем наивных детских грез, просто вдруг резко почувствовал: что-то не так, что-то должно случиться, потому что теперь "в своей шкуре" категорически не равно "в своей тарелке".
У 12-летней Фрэнки Адамс вот-вот женится брат. Женится и уедет - конечно же в какие-то далекие и чудесные - края, и там все будет так здорово и интересно, не то что здесь, в крохотном южном городке, где Фрэнки все лето проводит в обществе чернокожей кухарки Беренис и своего шестилетнего кузена Джона Генри. Совсем неподходящая компания для будущей прославленной Ф. Джесмин Адамс, и Фрэнки быстро сочиняет себе мечту (в которую тут же и начинает верить, безо всяких на то оснований), что брат после свадьбы заберет ее с собой.
Через это ожидание длиною в несколько дней, сумятицу мыслей Фрэнки, ее временами откровенно дурацкие разговоры с домашними, неосознанно рисковые поступки Маккалерс и протягивает фирменный южно-готический нерв, то самое чувство, когда ты не знаешь, выдохнешь ты в следующую минуту или станешь свидетелем чего-то правдоподобно страшного. И Маккалерс при этом ни разу не заигрывает с образом очаровательного ребенка, не предлагает умилиться или как-то специально распереживаться за деточку. Ее история к финалу окончательно становится не об опасностях большого мира для наивно фантазирующей, все еще полудетской, души и неизбежных для нее разочарованиях. Маккалерс выкристаллизовывает вряд ли ожидаемую в таких случаях мораль: нежная юность со всем своим наивом как раз и наименее уязвима. То, что еще вчера ей казалось трагедией, завтра забудется, мнящийся беспросветным мрак скоро сменится новыми яркими увлечениями, и даже вполне реальное горе переживется и заживет, оставленный им отпечаток всегда тем глубже, чем ты старше. Тут точно как с переломами - старые кости срастаются дольше.
Комментарии
Отправить комментарий