Миранда Джулай "Первый нехороший человек"

Сказать, что кто-то очень много потеряет, не прочитав "Первого нехорошего человека", значит покривить душой до изгиба параболы. Потому что по-честному это довольно средний роман без неожиданных поворотов сюжета и удивительных авторских откровений. Зато с такой авторской оптикой на бытовое сумасшествие, какую вообще нечасто встретишь. И в этом, быть может, весь смак.

Вот смотрите, как и для чего обычно используется образ героя со слегка поехавшей кукухой? Он либо дико романтизируется, отчего мы получаем этакого неудобного в быту гения, который шикарно решает задачки с убийствами или какой-нибудь атипичной волчанкой. Либо драматично педалируется во славу мощной социалки и травматизации, чтоб мы тут все мрачно обрыдались по поводу острых колючек этого мира и постили потом картинки с Растом Коулом. Говорить о том, что в жизни всё намного прозаичней, и люди с неврозами, компульсивными расстройствами, навязчивыми идеями ходят каждый день по улице, в магазин и на работу, и не героически как-то, духоподъемно для читателя, справляются со своими проблемами, а вот просто живут - вроде бы скучновато. Хотя на деле довольно хитрая задачка. И автор, который к такому своему герою относится как самому обычному человеку, ни словом не упирая на его исключительность по признаку кукухи - это... а это Миранда Джулай!

У ее героини Шерил странностей просто адский комбо-набор: воображаемый духовно родственный младенец Кубелко Бонди, которого она всю жизнь разыскивает в лицах случайных людей и младенцев (даже не спрашивайте); тайно любимый коллега по работе Филлип, с которым они, Шерил уверена, были вечными супругами в прошлых жизнях; глобус истерикус - это такой невротический синдром с ощущением комка в горле и затрудненностью глотания; разнообразные навязчивые мысли и иногда очень комично перверсивные сексуальные фантазии.
Со всем этим багажом Шерил живет настолько же удивительно, насколько любая добросердечная женщина, чуть за сорок, без семьи и детей, на которой вечно ездит начальство, которую считают бесперспективной старушнёй мужчины-ровесники, чья маскулинная седина в бороду непременно рифмуется с виагрой и страстью к нимфеткам, и которой как бы на дружеских началах даже можно запросто сплавить пожить свою великовозрастную кобылу-дочку, невыносимую чуть более чем.

И если присмотреться повнимательней ко всей этой ординарной (ладно, разок и на долю Шерил выпадает экстра-, когда в ее доме неожиданно образуется женский вариант бойцовского клуба) бытовухе вокруг, то, может статься, ненормальными частенько оказываются и признанно вменяемые люди. Чинная психотерапевтка вон прочно застряла в травматичных отношениях с давним любовником, дядька, которому пора бы уже о душе подумать, шлет знакомой смс-ки с описаниями своих петтинг-сессий с какой-то герлой, новоявленные бабушка и дедушка рассуждают о том, что не против познакомиться со своим внуком лет через двадцать, когда они смогут оценить, насколько он интересен им как личность, друг и собеседник. В какой-то момент идиотизм посторонних Вроде-бы-вменяемых дойдет до того, что бомж принимает роды в вашей гостиной, пока вы звоните в скорую...

Короче, можно быть обстоятельно чокнутым и вполне нормально справляться с родительством, работой, эмпатией и чековой книжкой. И совсем необязательно быть окончательно поехавшим, чтобы лепить какую-то дичь или верить в лечение заряженной водичкой. Не великое философское откровение, но такой жизненный комизм, описать который Миранде Джулай удается замечательно хорошо.