Элена Ферранте "Лживая взрослая жизнь"

Из "Лживой взрослой жизни" могла бы получиться хорошая небольшая повесть на вечную тему (в общем-то ясно описанную уже в названии): подросток проходит сложный этап утраты иллюзий насчет взрослых. Наивная детская картина мира расползается - уже не налезает при всём желании, как старая одежда, из которой успел вырасти за лето - и за ней обнаруживается другая, гораздо менее приятная действительность. Значимых близких, да и просто людей вокруг, в этом новом мире всегда приходится заново для себя масштабировать. Прежние герои и злодеи мельчают на глазах, оказываются вовсе не такими великими, как думалось раньше. Открытия, как в дурном присловье, бьют ключом, и всё по голове! Непогрешимый папа - малодушный и завравшийся ходок на сторону. Безупречной маме не хватает сил пережить развод с гордо поднятой головой. Демоническая тётя, которой в детстве пугали натурально как бабайкой, оказывается довольно наивной и одинокой женщиной. 

Ферранте, как всегда (как и в Неаполитанском квартете), великолепно удаются живые и объемные характеры, удается своим особенным цепким взглядом выхватить из повседневности, совершенно вроде бы прозаической бытовухи, такие эпизоды, которые обретают важный психологический смысл, рассказывают о чем-то значительном - и мало кто умеет их замечать всякий раз так верно. Это свойство прозы Ферранте напоминает работу талантливого фотографа-документалиста, но помимо ценного кадра у нее выходит еще и рентгеновский снимок. Словом, в "Лживой взрослой жизни" всё по-феррантовски замечательно, кроме сюжета, которому отчаянно не хватает событий, и главной героини, которая не знает, как с этим быть.

История взрослеющей Джованны, рассказанная от первого лица, ретроспективно и с подкупающей безжалостностью по отношению к себе, как будто оказывается слишком коротка. А героиня-рассказчица не из тех, кому здорово даются пространные отступления. Так что задачу "наговорить на целый роман" она выполняет самым нехитрым способом - тянет время. И для этого годится всё, частые повторы, буквальные описания, как "потом долго ничего не происходило". При этом в романе по-феррантовски полно героев, о которых хочется знать больше, и обстоятельств, о которых действительно очень хотелось бы послушать, но Джованна либо не считает нужным на них остановиться, либо просто их не замечает. 

И возникает такой удивительный, парадоксальный даже эффект - заметно, что писательница здесь рассказчица куда как лучшая, более наблюдательная и проницательная, чем героиня, которой она делегировала повествовательную функцию. Но это не та ситуация, когда персонаж понимает меньше своего создателя, и авторский взгляд "над событием" предлагает читателю заметить больше того, о чем рассказывает герой. Это именно расщепление героя и экспозиции, из-за которого кажется, что заглавный голос романа реализует не свой замысел, а пробрался в чужой и пытается в нем как-то укорениться. 

Если оставить за скобками вопрос, кто пишет под псевдонимом "Элена Ферранте", насколько автобиографичны романы этого автора или авторов и т.д., и принять для краткости, что вот есть писательница Ферранте: в романах Неаполитанского квартета ни на секунду не возникало сомнений, что историю Лену Греко рассказывает от первого лица сама Лену. А вот в "Лживой взрослой жизни" Джованна рассказывает историю, придуманную писательницей Ферранте.

И тут уж остается всего два варианта, как к такому парадоксу отнестись. Или сожалеть о том, что Ферранте не использовала весь потенциал своей многолюдной истории, который там безусловно был и мог бы замечательно развернуться вширь и вглубь (для этого, возможно, пришлось бы прикрутить Джованне некоторые способности самой Ферранте). Или сетовать на затянутость, превратившую бойкую повесть о взрослении девочки-подростка в вязкий и местами усыпляющий роман.