Флориан Иллиес "1913. Лето целого века"

Это конечно узкоспециализированная книжка, читателю, который раньше не интересовался модернизмом, не стоит с нее начинать, как и почему возникло это направление в искусстве, она не объяснит, а вот незнакомыми именами быстро засыплет по самую макушку. Рассчитывать на свою любовь к истории тоже не стоит, "1913. Лето целого века" держит в фокусе не столько исторический контекст, сколько культурный фон выбранной временной точки. Выбранной эффектно и с толком, но эффект здесь по большей части подразумеваемый, а не описанный - издательская аннотация рассказывает, что "в прессе книгу назвали "громадным тизером" XX века". Так вот, чтобы читатель получил удовольствие от этого тизера, ему надо всё-таки знать, о чем там потом было само кино (и речь опять о культуре), а совсем отлично знать, и что было в приквеле. Тогда "1913. Лето целого века" по-настоящему обрастает мясом и превращается в живой, волнующий текст. 

Что XX век по сути начался только в 1914 году, первым придумал вообще венгерский историк Иван Тибор Беренд, а популяризировал идею британский историк Эрик Хобсбаум, автор монументальной работы "Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914-1991)". Иллиес в эту концепцию встраивается с замечанием: а, вы посмотрите, сколько всего знакового для культуры было создано в один год, тот самый последний год старого мира, за которым проходит великий и страшный разлом. И его книжка, разбитая по главам-месяцам, буквально рассказывает, а что поделывали в 1913 году разные важные художники, поэты, писатели, философы, изредка заступая на территорию общественно-политических явлений и ловко вворачивая, "а вон там, на соседней улице, в это же самое время юноша Гитлер жил" или "а тут как раз и молодой законспирированный Сталин в Вену явился". 

При этом Иллиеса интересуют не только собственно "большие свершения", но и частная жизнь своих героев, он не прочь порассказать, а о чем Кафка писал Фелиции, в каких выражениях окончательно расстались Фрейд с Юнгом, почему Кокошка взялся писать шедевр (потому что его тогдашняя любовница и светская львица Альма Малер пообещала, что выйдет за него замуж, только если он напишет великую картину) и проч. проч. Беглый репортажный язык, которым Иллиес пишет, и его умение не быть сверхсерьезным в каждом абзаце (Иллиес не записной шутник, но очень вовремя вворачивает тонкую иронию там, где она напрашивается, скажем: отец Пикассо милостиво одобрил его новую возлюбленную, но суровый старик к тому времени уже окончательно ослеп) очень на пользу тексту, это то самое золотое решение, которое и сделало книгу бестселлером, мир внутри нее живет и движется, властно втягивая читателя в 1913 год, и нет ощущения, что вот к нам тут явился автор, чтобы прочитать с кафедры свою лекцию. 

Словом, если такие фамилии как Кирхнер, Георге, Марк или Ласкер-Шюлер (да, тут заметно, что сам Иллиес немец, и Европа для него начинается на родине, но в контексте модернизма начала ХХ века это не такое уж несправедливое утверждение) вам знакомы, "Лето целого века" рискует зайти на ура. Это нон-фикшн, написанный вокруг отличной идеи и в той форме, которая именно ему и нужна.