Коллизия в нем проще некуда: у богатого и неимоверно щепетильного вдовствующего доктора, ньюйоркца середины XIX века, есть дочка, за которой начинает настойчиво ухаживать красивый и сладкоречивый хлыщ. Доктор, конечно же, не в восторге. Он вообще всегда не в восторге - это его базовая настройка - и от собственной дочери, которая вдобавок к заурядной внешности не блещет ни умом, ни характером (мнение самого родителя), и от своей вдовой приживалки-сестры, которая все эти годы живет с ними на правах дочкиной воспитательницы, и уж тем более не в восторге от потенциального зятя, в котором подозревает охотника за приданым. На этих четырех персонажей, в основном, весь сюжет и разыгран. Хлыщ увивается, любящая и всегда покорная жёсткому холодному отцу дочка разрывается между ним и настойчивым молчелом, тётка, у которой в жизни уже лет двадцать не происходило ничего интересного, самозабвенно интригует, вмешиваясь в чужие отношения, папа супит бровь и грозит лишить наследства.
Чистейший образец психологического реализма, подкупающий тем, чем обычно любит завлекать читателя ультрасовременная литература (и что гораздо реже ассоциируется с романной формой конца XIX века) - очень экономным объемом, бодрым темпом, без пространных отступлений и витийства, сосредоточенностью на внутренней жизни героев, пониманием амбивалентности человеческих характеров вообще и узнаваемыми объяснениями их побудительных мотивов.
Большущее писательское мастерство на самом деле - увидеть и создать полнокровную историю на совсем незатейливом сюжете, типичных, а не из ряда вон, характерах, не прибавляя им никакой аффектации. И "Вашингтонская площадь" пример как раз такого мастерства.
(А особенно, конечно, показана "Вашингтонская площадь" тем, кого когда-то в край задолбали Львом Николаичем, и у кого в области "вершина психологического реализма литературы XIX века" вьетнамские флешбэки. Приложите к вавке эту книжку - гарантированно полегчает!)
Комментарии
Отправить комментарий