Смелый, потому что Барнс, конечно, давным-давно может себе позволить не стараться никому понравиться и не стремиться стяжать очередные лавры (их ему и так уже складывать некуда!), но у статуса живого классика есть и оборотная сторона, а на ней, да, всегда значится "noblesse oblige". То бишь, откройте наугад какую-нибудь рецензию на "Элизабет Финч", скорее всего обнаружите более или менее едко высказанный упрёк, мол, отвести треть и без того убористого романа под пространное эссе о Юлиане Отступнике - это немножко слишком, особенно для мэтра, который, как все мы знаем, дивно умеет рассказывать умные и проникновенные истории о вымышленных персонажах вполне классическим способом. Тут же, начав писать свой типично барнсовский фикшн, Барнс будто бы ненароком отвлёкся на размышления о римском императоре Юлиане, последнем язычнике в пору мейстримно наступавшего христианства, и стал вдруг писать свою типично барнсовскую эссеистику, а, разделавшись с Юлианом, спохватился, что изначальному сюжету нужна ведь какая-то концовка, и куце дописал её на скорую руку.
Дело вкуса, конечно, считать такую структуру авторской причудой или обдуманным решением, неудачным экспериментом с формой или вполне состоятельным концептом. Мне нравятся не все проникновенные истории Барнса "за жизнь". В некоторых из них количество психологических соплей у героев и их методичное, очень-очень подробное разжёвывание для читателя, по-честному, кажутся мне избыточными (роман "Как всё было" - образчик этого бесячьего свойства). Так что условно рамочная история в "Элизабет Финч", структурно обрамляющая эссе о Юлиане, импонирует мне как раз своей лаконичной недоразжёванностью.
Герой-рассказчик, Нил, в возрасте чуть за тридцать не добившийся никаких особенных успехов, идет учиться на вечернее отделение в университет, где ведёт свой курс "Культура и цивилизация" харизматичная и несколько эксцентричная эрудитка Элизабет Финч. Профессор Финч не считает нужным "пичкать студентов фактами, как гусей - кукурузой", то бишь, вместо классического чтения лекций, проводит занятия в дискуссионной форме, предлагая к обсуждению в аудитории разные заковыристые вопросы и тезисы, умно оппонируя студенческим ответам, подкидывая всё новую и новую пищу для размышлений - попросту говоря, всячески побуждает своих вечерников шевелить мозгами. Не всем, конечно, нравится её манера преподавания, некоторых она так и вовсе бесит, но вот для Нила Финч становится той самой наставницей с большой буквы Н - воплощением интеллектуального идеала, непререкаемого авторитета и верности своим принципам. Между Нилом и его преподавательницей даже завяжется что-то вроде дружбы, насколько это вообще возможно в случае с такой замкнутой и непроницаемо прохладной при личном общении персоной, как Финч. Ещё долгие годы они будут встречаться по нескольку раз в год для совместного обеда и очередной беседы. И однажды, в память о своей наставнице, Нил засядет дописывать эссе про Юлиана Отступника - работу, которую он когда-то так и не сдал, а именно этой исторической фигуре сама Финч придавала особое значение.
У Антонии Байетт в романе "Обладать" есть фраза, навечно врезавшаяся мне в память - "плоды его грузной эрудиции". И думаю, едва ли кто-нибудь готов поспорить, что уж кому, а Барнсу-то эрудиции не занимать. Периодически он щедро делится её плодами. Иногда выходит монументально, как в "Портрете мужчины в красном", и немножечко так зубодробильно (не укор, это чувство гранитной поступи вообще часто встречается у авторов подобного склада, и у самой Байетт в том числе). А вот в "Элизабет Финч", куда Барнс тоже щедро отсыпал, снабдив и свою героиню приличным багажом типично профессорской риторики, и добрую треть романа выделив под обширный историко-культурологический экскурс, никакой монументальной тяжести и в помине нет. А даже совсем наоборот, плоды его грузной эрудиции в данном случае - изящный маленький роман, резво и легко несущий все свои большие смыслы.
Комментарии
Отправить комментарий